У прекрасной царевны свобода — голубушка в клетке

У прекрасной царевны свобода — голубушка в клетке, У прекрасной царевны ланиты краснее соборов, Пальцы нежные ранятся даже от тоненькой нитки, Слезы льются из глаз, стоит только взглянуть на жестокость. Нет на теле ни шрамов, ни сказочной дьявольской метки, Не сравниться лучам с теплотой этих ласковых взоров. Стан белесый и нежный, берёзово-светлый да гибкий, Царь заморский сказал, что уста у царевны, что пропасть. Только день ото дня все трудней разглядеть ее радость, За улыбкою будто бы прячется вечная скука. Она хочет сражаться, но слишком слаба да беспечна, Быть полезной желает, но права глаголить не дали. Обращается в горькую правду минорная сладость, Дева молча прядет и нарочно уродует руки. Россыпь маленьких ранок растет, череда бесконечна, Взгляд становится жестким, зрачки — что пластины из стали. Много книжек читает, а коль не позволят, то тайно, Чтоб чужие уста не погнали вперед небылицы. Кружит в стенах родных, будто воин, средь красочных юбок, Себя морит нещадно, страдая от голода-жажды. Говорит ей служанка, как будто бы даже жеманно: — Скоро станешь ты, матушка, нашей родимой царицей. А царевна лишь думает: "Хватит с меня этих шуток! Не царицей — царем безраздельным я стану однажды". caritia aeternitas.