Маленькая девочка смотрит в небеса.
Молится, несчастная, верит в чудеса;
Просит, чтобы боженька маму защитил,
Чтоб отцу несчастному дал хоть каплю сил. Ходят по их городу люди в масках птиц;
Сказки не рассказаны, книги без страниц,
Добрые, безвинные падают в кювет.
В мире бедной девочки тьма сразила свет.
Копоть цвета гибели, уголь, что сурьма.
В трупы облаченная, шествует чума,
Молятся священники, но на бледный зов
Им ответит разве что вой чумных ветров.
Ночью темной, горестной, выдохнул отец:
Повела несчастного гибель под венец.
Мать за ним, конечно же, от мирского — прочь.
Трупы увозили их на телеге в ночь,
И стояла девочка в вязкой темноте.
Ночь вокруг расставила тысячи сетей,
Накрывая кружевом нищие дворы;
Призраки игривые мертвой детворы
С крыш гниющих домиков все кидались вниз,
Да сновали радостно стайки мерзких крыс.
Проскользнул играючи бледный лунный свет:
В черном закоулочке — черный силуэт;
Женщина недвижная, рот — беззубый ров,
Трется ей, да óб ноги множество котов.
Старые, голодные, без передних лап,
Их не спас бы, бедненьких, даже Эскулап.
Присмотрелась девочка: все они мертвы.
Кто-то, вон, без хвостика, кто — без головы.
Женщина беззубая дергает рукой,
Подходи мол, милая! Не робей, не стой!
И подходит девочка, чтобы посмотреть.
Говорит беззубая:
— Мое имя — Смерть.
Бедным животинушкам причинили боль:
Говорили, будто бы Дьявол им король,
И пытали кошечек, и беда цвела,
Пока за их душами я не подошла.
Крысы расплодились здесь и назло всему
Принесли на хвостиках злобную чуму.
Смерть и жизнь, дитя мое — чаши у весов:
В вечном равновесии твердь и звездный кров,
Лето за зимой идет, а за днем луна.
Кто убил в излишке, тот — знай, пожнет сполна.
Кто страдал, да в вечности, вечность будет тих.
Смотрит грустно девочка: боже, сколько их!
Голодом замученных, потерявших кров,
Сирых, изувеченных, брошенных котов.
Верно, не увидели в мире ничего...
— Хочешь, моя девочка, взять хоть одного?
Хочешь одаренной стать, отомстить за тех,
Кто казнен был некогда, не имея грех?
Сколько лет стиралися ведьмины пути,
Столько ты, родимая, будешь мощь нести.
И текут, сменяются, плавают века.
У хозяйки ковена твердая рука,
И живет на свете та много-много лет.
Бедной, слабой девочки и в помине нет.
Кудри ее рыжие, брови же — дугой.
Ей чужды защитники. Нравится одной.
Но живет с ней рядышком каждый день и год
Вечный фамильяр ее — черный-черный кот.
caritia aeternitas.
Art by Renée Chio
